Abaev Dictionary: entry <hi rendition="#rend_italic">wæjyg</hi>

Translated from Russian in 2020 by Oleg Belyaev (ed.), Irina Khomchenkova, Julia Sinitsyna and Vadim Dyachkov.

 Абаев, Василий Иванович. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. I. A–Kʼ. М.–Л.: Наука, 1958. С. ??–??. font-variant: italic; font-variant: small-caps; quotes: "‘" "’"; quotes: "«" "»";
wæjyg
wæjug
ваюг a wæyug ; излюбленный персонаж осетинской народной демонологии. Одинаково популярен в сказках и в героическом эпосе, сказаниях о Нартах. Ваюги были созданы Богом прежде Нартов и обладали непомерным ростом и силой ( I 12128). В сказках, заимствованных из грузинского, и в заимствованных оттуда же сказаниях об Амиране devi неизменно переводится словом wæjyg; devi, в свою очередь, усвоено из dēv, dīv злой дух, бес, демон ( daeva- злой дух, deva- божество). В некоторых идентичных по сюжету сказках, где действуют злые существа, в одном варианте они зовутся wæjyg, в другом — xæjræg черт (ср., например, с одной стороны: 103—108; с другой: Хуссар Ирыстоны фольклор. Цхинвали, 1936, стр. 433—434). В некоторых сказках черт и ваюг действуют как идентичные или родственные существа (например: II 202—207). Это лишний раз подтверждает демонологическую природу ваюгов. В <q rendition="#rend_doublequotes">Посвящении коня покойнику</q><q rendition="#rend_doublequotes">Посвящении коня покойнику</q> ваюг выступает как страж в царстве мертвых (см. ниже цитату из , а также: Терские ведомости, 1902, № 6). Ваюги рисуются как великаны огромной силы, иногда одноглазые (īwcæston) или кривые (), семиголовые (ævdsæron) или даже стоголовые (sædsæron). Как правило, они враждебны человеку, но встречаются и добрые ваюги, у которых, например, в качестве воспитанников живут герои сказок (Бязыров. Сказки об аталыках и воспитанниках — <w>qan</w>’ах. Изв. Юго-Осет. научно-исслед. инст. 1965 XIV 134). Вера в существование ваюгов до недавнего времени была жива в народе. В родном ауле Коби я слышал в детстве немало рассказов (не сказок, а реалистических рассказов) о ваюгах. Говорили, что у некоего Караева стали по ночам слышаться в доме непонятные звуки — стуки, грохот, хлопанье окон и дверей и т. п. Знахарка объяснила, что все это — дело ваюга. Оказывается, в свое время Караев, обтесывая камень для постройки, попал осколком в ваюгова сына и поранил его. Ночные шумы — месть ваюга за своего сына. Ср. аналогичные рассказы о джинах: Еn jetant une pierre on risque d’atteindre et de tuer un petit jinn et de provoquer par là la vengeance des autres jinns (Christensen. Essai sur la démonologie iranienne. Copenhague, 1941, стр. 80). Рассказывали также о двух ваюгах, которые перекидывались через реку Терек каменными глыбами. На глыбах будто бы до сих пор видны отпечатки их пальцев. Об одном жителе нашего аула, по имени Гаппо, говорили, что он повредился умом после того, как встретился с ваюгами. Один обширный и ровный покосный участок на склоне горы близ аула Ухат носил название Wæjyǵy mūs гумно ваюга. В осетинских сказках они играют примерно ту же роль, что людоеды в русских, ogre — во французских, mangas — в монгольских (vielköpfige, menschenfressende Fabelwesen, unter verschiedenen Benennungen dem grössten Teil asiatischer Folklore eigen: Ramstedt. Nordmongolische Volksdichtung. Helsinki, 1974, II 313 et passim). К этой же породе относятся греческие циклопы. Рассказ <q rendition="#rend_doublequotes">Нарт Урузмаг и кривой ваюг</q> из осетинского эпоса ( 39—44) не только по сюжету, но и в деталях совпадает с эпизодом об Одиссее и циклопе Полифеме. Типологически сюда же troll. Живут они или одиночно, или группами — три, семь или более братьев, или целой семьей. Герою приходится в борьбе с ними пройти через тяжелые испытания, но в конце концов он побеждает их, так как ваюги, обладая большой силой, далеко уступают человеку в уме и сообразительности. — Нарицательно wæjyg | wæjug употребляется также в значении гигант, гигантский, огромный. ; a favourite character of Ossetian folk demonology. Equally popular in fairy tales and the heroic epics, the Nart tales. Wæyugs had been created by God before the Narts and had incredible height and strength ( I 12128). In fairy tales borrowed from Georgian, and in the tales of Amiran borrowed from there, devi is without exception rendered by the word wæjyg; devi, in its turn, is borrowed from dēv, dīv evil spirit, devil, demon ( daeva- evil spirit, deva- deity). In some fairy tales with identical stories, when evil beings are involved, in one variant they are called wæjyg, in another, xæjræg devil (cf., for example, on the one hand: 103—108; on the other: Xussar Irystony folʼklor. Tskhinvali, 1936, pp. 433–434). In some fairy tales the devil and the wæyug act as identical or related beings (e.g.: II 202—207). This is an additional confirmation for the demonic nature of the wæyugs. In the <q rendition="#rend_doublequotes">Dedication of a Horse to the Deceased</q> the wæyug acts as a guardian of the land of the dead (see below a quotation from , and also: Terskìja vědomosti, 1902, no. 6). Wæyugs are depicted as giants of great strength, sometimes one-eyed (īwcæston) or squint-eyed (), seven-headed (ævdsæron) or even hundred-headed (sædsæron). As a rule, they are hostile to humans, but good wæyugs are also sometimes encountered, with whom, for example, fairy tale heroes live as foster children (Bjazyrov. Skazki ob atalykax i vospitannikax — <w>qan</w>’ax [Tales of atalyks and foster children, qans]. Izvestija Jugo-Osetinskogo naučno-issledovatelʼskogo instituta 1965 XIV 134). The belief in the existence of the wæyugs has until recently been alive among common people. During my childhood in my home village of Kobi I heard many stories (not fairy tales, but realistic stories) of wæyugs. They said that in the house of a certain man of the Qaratæ strange sounds started to be heard at night: knocking, rumble, slamming of windows and doors etc. The medicine woman explained that all of this is the work of a wæyug. It turned out that this Qaraty, when he was trimming a stone for constructions, hit the son of the wæyug with a splinter and injured him. The night noises were the wæyug’s vengeance for his son. Cf. similar stories of genies: Еn jetant une pierre on risque d’atteindre et de tuer un petit jinn et de provoquer par là la vengeance des autres jinns (Christensen. Essai sur la démonologie iranienne. Copenhague, 1941, p. 80). I was also told about two wæyugs who threw stone blocks at each other over the river Terek. Supposedly their fingerprints are still visible on the blocks. Of one inhabitant of our village named Gappo it was said that he became insane after meeting wæyugs. One wide and flat mowing plot at the mountain slope near the village Ukhat had the name Wæjyǵy mūs wæyug’s threshing-floor. In Ossetic fairy tales they play roughly the same role as ljudoedy lit. cannibals in Russian ones, ogre in French ones, mangas in Mongolian ones (vielköpfige, menschenfressende Fabelwesen, unter verschiedenen Benennungen dem grössten Teil asiatischer Folklore eigen: Ramstedt. Nordmongolische Volksdichtung. Helsinki, 1974, II 313 et passim). The Greek cyclops belong to the same breed. The story <q rendition="#rend_doublequotes">The Nart Ururzmæg and the squint-eyed wæyug</q> from the Ossetic epics ( 39—44) is identical to the story of Odysseus and the cyclops Polyphemus not only in the story, but also in the detail. Typologically, troll belongs here as well. The wæyugs live either solitarily or in groups of three, seven or more brothers, or in whole families. When fighting them, the hero has to pass through difficult trials, but in the end he is victorious over them, since the wæyugs, while having great strength, are far behind humans in intelligence and wit. — As a common noun, wæjyg | wæjug is also used in the meaning a giant, gigantic, huge. avd særy wæjygyl zajy семь голов вырастает на ваюге seven heads grow on a wæyug 106 raǵy wæjygmæ læskʒæræn īw mæg˳yr læg card давно у ваюга в качестве пастуха-издольщика жил один бедняк a long time ago one poor man lived at a wæyug’s as a sharefarming shepherd 103 mærdty fsæn dwærttæ dyn īw wæjyg bakænʒæn железные врата (царства) мертвых откроет тебе один ваюг one wæyug will open to you the iron gates of the (land) of the dead 71 soqq˳yr wæjyǵy fyrt xoxæj kastī Nartæm сын кривого великана смотрел с горы на Нартов the son of the squint-eyed giant looked at the Narts from the mountain I 26 soqq˳yr wæjyg rawaʒy wady dymdtæm jæ fos кривой ваюг выпускает на бесснежные места свою баранту the squint-eyed giant lets out his cattle onto snowless areas 41 wæjg˳ytaw badync styr bærzond xæxtæ как ваюги, сидят огромные высокие горы like wæyugs, great high mountains are sitting 21 ævdsæron ūrs wæjyǵy æmæ zariag kalmy arǧaw сказка о семиголовом белом ваюге и драконе a tale of the seven-headed white wæyug and the dragon 12 wydīs axæm ræstæg æmæ adæm wydysty xæjræǵyty æmæ wæjgoyty kʼuxy...; fyccag wæjyg wyd farastsæron, dykkag — ævdsæron, ærtykkag — ærtæsæron было такое время, когда люди были во власти (в руке) чертей и ваюгов...; первый ваюг был девятиголовый, второй — семиголовый, третий — трехголовый there was a time when people were in the power (in the hand) of demons and wæyugs...; the first wæyug was nine-headed, the second, seven-headed, the third, three-headed III 68 ...sæ razmæ syn wæjyg æfs ædtæ æmæ xæjræǵyty rakodta ...вывел против них войско (состоявшее) из ваюгов и чертей …brought out against them an army (consisting) of wæyugs and demons III 59 (arv ferttyvta) cyma arǧæwtty wæjyg zyng jæxsæj fevzysta (блеснула молния) как если бы сказочный ваюг взмахнул огненной плетью (a thunderbolt flashed) as if a fairy-tale wæyug had waved a fiery whip 1956 V 9 (je ’fsadi) adtæj sædsæron wæjgutæ (в его войске) были стоголовые ваюги (in his army) there were hundred-headed wæyugs II 68 wæjug (suvælloni) ... sagi fid æma xui qanzæj xæssun bajdædta ваюг стал выкармливать (ребенка) оленьим мясом и кабаньим мозгом the wæyug started feeding (the child) with deer meat and boar marrow 25—8 wæjyg læg огромный, мощного сложения мужчина a huge, strongly-built man wæjug sovxozti færci xwar saræx oʒænæj благодаря гигантским совхозам зерна станет в изобилии thanks to the huge sovkhozes grain will be in abundance V 75 Восходит к Wā̌yuka-, от имени божества Wā̌yu-, Wēyu. Первоначально — бог ветра (апеллатив vāyu- ветер). Со временем приобретает черты и манифестации бога войны, бога мщения, бога смерти и др. (Wikander. Vayu. Uppsala—Lund, 1941). В авестийском тексте (Aogmadaeča 77—81) особенно ярко выступает роль Vayu как бога смерти. Смысл текста сводится к тому, что человек может преодолеть любые опасности: встречу с драконом, медведем, разбойником, даже целым войском; но если на его пути встал бог смерти Vayu, ему нет спасения. По осетинским эсхатологическим представлениям мы также видим Ваюга в роли стража царства мертвых (см. выше цитату: 71). Украинский сказочный персонаж Вій (из Wēyu-) в одноименной повести Гоголя также является по существу демоном смерти. Непрочное, как бы бескостное фонетическое тело имени этого божества (два сонанта, w и у, и два гласных, ē и u) не благоприятствовали его стойкости, и оно не оставило следов во многих иранских и индоевропейских языках. С большей или меньшей уверенностью оно распознается в следующих терминах религии и демонологии: Wāy = Vayu-, нарицательно wāy, andarwāy воздух, andarwāyīk воздушный; (из иран.) vahukʼ колдун, чародей; wəjuk ночное чудовище (сообщение Ч. Бакаева); vaid, void (← vayu-daiva-?), тадж. (вандж.) voyt горный дух, исполин, сверхчеловеческое существо, рождающееся из вихря, смерча ( 120); Wešparkar (Wyšprkr) = Wayuš- uparakara- ( Vayuš uparō-kairyō) имя трехликого божества ( 911, 917, 918, 930, 935; 842); Oēšo (= Wēš = Wayuš) имя верховного божества (Humbach. Vayu, Śiva und Spiritus vivens im ostiranischen Synkretismus. IV 402—408);У саков (индо-скифов) ветер чтился под именем οαδο (на монетах) = ос. (Schmeja. Iranisches bei Lukian. Serta Philologica Aenipontana, II. Innsbruck, 1972, стр. 28, прим. 42). Vayu- имя божества и демона, владыки воздушного пространства; Οιο = Wayu в личном имени Oιόβaξος (Геродот IV 84, VII 68, IX 115, 119) = Vayu-vazdā, ср. по образованию Ἀρτάβαζος = Artavazdā (о передаче перс. v → гр. β, перс. zd → гр. ζ см.: Rüdiger Schmitt. Medisches und persisches Sprachgut bei Herodot. 1967 CXVII 1 128, прим. 69, и 132, прим. 97); о культе ветра у персов сообщает Геродот (I 131: поклоняются солнцу, луне, земле, огню, воде, ветрам); Vāyu- бог ветра; waičī название демона, духа (Morgenstierne, 1954 XVII 320). В числе скифских богов Геродот (IV 59) называет Οιτόσυρος, которого он приравнивает к греческому Аполлону. Имя в данной форме не имеет приемлемого объяснения. Но если мы примем во внимание, что маюскульные Γ и Τ легко смешивались (отсюда колебание в написании имени скифской Афродиты ΑΡΓΙΜΠΑΣΑ || ΑΡΤΙΜΠΑΣΑ), то возникает мысль, что ΟΙΤΟΣΥΡΟΣ —ошибочное написание вместо ΟΙΓΟΣΥΡΟΣ = иран. Wayuka-sūra- могучий Ваюка с озвончением k → g.Раннее озвончение глухих между гласными характерно для северноиранских наречий; ср. Suɣda Согдиана из suxta чистый, святой (ос. ) и др. ( 211). Стало быть, oigo = ос. wæjyg. Культ ветра у скифов находит подтверждение и другого античного автора. По Лукиану (Toxaris 38), скифы клялись Ветром (ἄνεμος) и Мечом (ἀκινάκης); см.: Schmeja. Iranisches bei Lukian. Serta Philologica Aenipontana, II. Innsbruck, 1972, стр. 28. — За пределами индоиранского следы древнего бога ветра распознаются в славянском, балтийском, латинском. Укр. Biй (из слав. Wēj), — по Гоголю, персонаж украинской народной демонологии, колоссальное создание простонародного воображения, — как уже отмечалось, выступает в одноименной повести как демон смерти. Об этом свидетельствуют: Wéjo-patis Владыка ветер; Vēdius Ἀπόλλων νόμιος, пастушеский Аполлон из Vējus dius бог Вей (стяжение такого же порядка, как, скажем, vendo продаю из venum do, capillus из capitis pilus и т. п.),То, что и в скифском, и в латинском бог ветра Vēyu- приравнивается к Аполлону, не говорит ли о том, что между этими двумя богами было искони какое-то функциональное родство? Vējovis из Vējus Jovis бог мщения и загробного мира. — Демонизация богов, the demonizing of the gods (Burrow. The Proto-Indoaryans. 1973, стр. 131), Demonisierung der Gottheiten (Wikander. Der arische Männerbund. Lund, 1938, стр. 56) — обычное явление в истории peлигий, в частности у индоиранских народов. Она может быть, во-первых, результатом межплеменных антагонизмов: боги враждебного племени низводятся в ранг демонов. Во-вторых, она может быть связана с религиозной реформой или переходом в новую веру: старые боги становятся демонами. Демонизация Vayu была облегчена тем, что стихия, которую он олицетворял, — ветер — была двойственной, то благоприятной, то губительной для человека. Поэтому зороастрийская традиция различала два Vayu, доброго и злого: Wāy i veh и Wāy i wattar. В одной осетинской сказке перечисляются как добрые дела ветра (пригоняет тучи в засуху, разгоняет их в ненастье, веет зерно, вращает крылья мельницы), так и злые (разносит скошенное сено, сжатый хлеб, вырывает деревья и пр.) ( II 40).Двойственность приписывалась и другим богам. Так, Митра выступает то как бог солнца, то как бог ночного неба (Hertel. Die Sonne und Mithra im Awesta. Leipzig, 1927). …schon in indogermanischer Zeit gab es einan in zwei Aspekten erscheinenden Doppelgott, der verschieden ausgestattet worden ist nach den jeweiligen lokalen und klimatischen Verhältnissen (Johansson. Die altindische Göttin Dhiṣaṇa und Verwandtes. Uppsala—Leipzig, 1917, стр. 136). Христианизация алан была, вероятно, тем последним ударом, который превратил когда-то могучего и чтимого бога в глупого великана. — Особую проблему представляют wʼywk, wʼywg охотник. Они считаются производными от wāy- бежать, преследовать (Henning, XV 131, прим. 2, 175, прим. 4). По звуковому облику соблазнительно сближение этих слов с ос. wæjyg | wæjug ( § 978; Mithra 321—322). И тем не менее оно неприемлемо. В образе и поведении осетинских ваюгов нет ничего, что оправдывало бы такую этимологию. Как справедливо замечает Dumézil, le malheur est que les géants ossètes ne se caractérisent ni comme chasseurs ni comme coureurs ( 1959, стр. 172, прим. 1). Верно, что мы видим иногда ваюгов на охоте, например ( 29): wæjug cawæni randæj ваюг отправился на охоту. Но в этом нет ничего специфического для них. Им приписываются все обычные занятия самих осетин: земледелие, скотоводство, охота. Ваюг-пахарь и ваюг-пастух нередко фигурируют в сказках. Возможна иная постановка вопроса: не восходит ли wʼywk охотник к тому же Vāyuka бог ветра, как ludda охотник восходит к Rudra, божеству бури и грозы, отцу ветровых божеств Марутов (Wikander. Der arische Männerbund. Lund, 1938, стр. 73. — Bailey, 1966 XXIX 521)? — Ос. wæjyg вошло в некоторые кавказские языки: vahig по значению соответствует dev, nart сказочный великан (сообщение Л. Жиркова); veeba громадный, огромный (из veega под влиянием употребительного форманта -ba, как, например, ǰanaba преисподняя из ǰahannam?), wääba громадина, великий, нечистый, часто в приложении к злому духу: wääba daw ( 15).Абаев. Осетинское <w xml:lang="os-x-iron">wæjyg</w> | <w xml:lang="os-x-digor">wæjug</w>. Тр. Инст. языкозн. 1956 VI 450—457; Дохристианская религия алан. Докл. на XXV Междунар. конгрессе востоковедов, М., 1960, стр. 5—7; 111—115. — Dumézil. Noms mythiques indo-iraniens dans le folklore des osses. 1956, стр. 349— 352; 1959, стр. 171; Mythe et épopée. Paris, 1968, стр. 63, прим. 1. — 131. — 1982 II 23—24. Goes back to Wā̌yuka-, from the name of a deity Wā̌yu-, Wēyu. Originally, the god of wind (common noun vāyu- wind). With time acquires the traits and manifestations of the god of war, god of vengeance, god of death etc. (Wikander. Vayu. Uppsala—Lund, 1941). In an Avestan text (Aogmadaeča 77—81) the role of Vayu as a god of death is particularly prominent. The core meaning of the text is that man can overcome any danger: meeting a dragon, a bear, a brigand, even a whole army; but if the god of death Vayu is on his path, he has no recourse. According to the Ossetian eschatological beliefs, Wæyug also appears as the guardian of the land of the dead (see above the quote: 71). The fairy-tale character Vij (from Wēyu-) in the eponymous tale by Gogol is also in essence a demon of death. The infirm, somewhat spineless phonetic structure of the name of this deity (two sonorants, w are у, and two vowels, ē and u) did not contribute to its stability, and it left no trace in many Iranian and Indo-European languages. With greater or smaller certainty it is recognized in the following terms of religion and demonology: Wāy = Vayu-, as a common noun wāy, andarwāy air, andarwāyīk aerial; (from Iranian) vahukʼ sorcerer, wizard; wəjuk night beast (communication of Č. Bakaev); vaid, void (← vayu-daiva-?), Tajik (Vanj) voyt mountain spirit, giant, superhuman being born of whirlwind, tornado ( 120); Wešparkar (Wyšprkr) = Wayuš- uparakara- ( Vayuš uparō-kairyō) name of a three-faced deity ( 911, 917, 918, 930, 935; 842); Oēšo (= Wēš = Wayuš) name of the supreme deity (Humbach. Vayu, Śiva und Spiritus vivens im ostiranischen Synkretismus. IV 402—408);Among the Saka (Indo-Scythians) the wind was venerated under the name οαδο (on coins) = Ossetic (Schmeja. Iranisches bei Lukian. Serta Philologica Aenipontana, II. Innsbruck, 1972, p. 28, fn. 42). Vayu- name of a deity and demon, lord of the airspace; Οιο = Wayu in the personal name Oιόβaξος (Herodotus IV 84, VII 68, IX 115, 119) = Vayu-vazdā, cf. by derivation Ἀρτάβαζος = Artavazdā (on the transmission of Persian v → Greek β, Persian zd → Greek ζ see: Rüdiger Schmitt. Medisches und persisches Sprachgut bei Herodot. 1967 CXVII 1 128, fn. 69, and 132, fn. 97); the cult of the wind among the Persians is reported by Herodotus (I 131: they sacrifice also to the sun and moon and earth and fire and water and winds.); Vāyu- god of wind; waičī name of demon, spirit (Morgenstierne, 1954 XVII 320). Among the Scythian gods Herodotus (IV 59) names Οιτόσυρος, which he equates with the Greek Apollo. The name in this form has no acceptable explanation. But if we take into account that majuscule Γ and Τ were easily contaminated (whence alternation in the spelling of the name of the Scythian Aphrodite ΑΡΓΙΜΠΑΣΑ || ΑΡΤΙΜΠΑΣΑ), this leads to the thought that ΟΙΤΟΣΥΡΟΣ is a misspelling of ΟΙΓΟΣΥΡΟΣ = Iranian Wayuka-sūra- the powerful Wayuka with voicing k → g.Early intervocalic voicing is characteristic of North Iranian varieties; cf. Suɣda Sogdiana from suxta pure, holy (Ossetic ) etc. ( 211). Therefore, oigo = Ossetic wæjyg. The cult of the wind among the Scythians is also confirmed by another antique author. According to Lucian (Toxaris 38), the Scythians swore by the wind (ἄνεμος) and the Sword (ἀκινάκης); see: Schmeja. Iranisches bei Lukian. Serta Philologica Aenipontana, II. Innsbruck, 1972, p. 28. — Outside Iranian, the traces of an ancient wind god are recognized in Slavic, Baltic, Latin. Vij (from Slavic Wēj) — according to Gogol, a character of Ukrainian folk demonology, a colossal creation of folk imagination — as already mentioned, acts in the eponymous tale as a demon of death. This is testified by: Wéjo-patis Wind lord; Vēdius Ἀπόλλων νόμιος, shepherd Apollo from Vējus dius god Vey (fusion of the same order as vendo I sell from venum do, capillus from capitis pilus etc.),Couldn’t the fact that, as in Scythian, in Latin the god of wind Vēyu- is equated with Apollo, imply some kind of functional kinship between the two gods? Vējovis from Vējus Jovis god of vengeance and the afterworld. — The demonizing of the gods (Burrow. The Proto-Indoaryans. 1973, p. 131), Demonisierung der Gottheiten (Wikander. Der arische Männerbund. Lund, 1938, p. 56) is a common phenomenon in the history of religion, among Indo-Iranian peoples in particular. It can be, first, the result of inter-tribal anagonisms: gods of a hostile tribe are reduced to the rank of demons. Second, it can be related to religious reform or a shift to a new creed: the old gods become demons. The demonization of Vayu was facilitated by the fact that the element that he had embodied, the wind, was double-faced, at times favourable, at times harmful to man. Hence the Zoroastrian tradition distinguished between two Vayu, a good and an evil one: Wāy i veh and Wāy i wattar. One Ossetian fairy tale lists both the good deeds of the wind (brings clouds during a drought, disperses them during bad weather, winnows grain, rotates the wings of windmills) and the bad deed (disperses mowed hay, harvested grain, uproots trees etc.) ( II 40).Dualism is ascribed to other gods as well. Thus, Mithra acts at time as the god of the sun, at times as the god of the night sky (Hertel. Die Sonne und Mithra im Awesta. Leipzig, 1927). …schon in indogermanischer Zeit gab es einan in zwei Aspekten erscheinenden Doppelgott, der verschieden ausgestattet worden ist nach den jeweiligen lokalen und klimatischen Verhältnissen (Johansson. Die altindische Göttin Dhiṣaṇa und Verwandtes. Uppsala—Leipzig, 1917, p. 136). The Christianization of the Alans was probably the final blow that turned a once powerful and venerated god into a dim-witted giant. — A particular problem is presented by wʼywk, wʼywg hunter. They are considered to be derivates of wāy- run, go after (Henning, XV 131, fn. 2, 175, fn. 4). In accordance to their phonetic form, it is tempting to bring them together with Ossetic wæjyg | wæjug ( § 978; Mithra 321–322). Nevertheless, this comparison is unacceptable. There is nothing in the character and behaviour of the Ossetian wæyugs that could justify such an etymology. As rightly observed by Dumézil, le malheur est que les géants ossètes ne se caractérisent ni comme chasseurs ni comme coureurs ( 1959, p. 172, fn. 1). It is true that wæyugs are sometimes shown hunting, e.g. ( 29): wæjug cawæni randæj the wæyug went hunting. But there is nothing in it that is specific to them. They are described as doing all the typical activities of the Ossetians themselves: agriculture, animal husbandry, hunting. Farming wæyugs and shepherd wæyugs are not infrequent in fairy tales. We can pose the question in a different way: doesn’t wʼywk hunter go back to the same original form Vāyuka god of wind, as ludda hunter goes back to Rudra, god of storm and thunder, father of the wind deities Maruts (Wikander. Der arische Männerbund. Lund, 1938, p. 73. — Bailey, 1966 XXIX 521)? — Ossetic wæjyg entered into some Caucasian languages: vahig in semantics corresponds to dev, nart fairy-tale giant (communication of L. Žirkov); veeba giant, huge (from veega under the influence of the productive derivational suffix -ba, as, e.g., in ǰanaba hell from ǰahannam?), wääba hulk, great, unclean, often in application to an evil spirit: wääba daw ( 15).Abaev. Osetinskoe <w xml:lang="os-x-iron">wæjyg</w><w xml:lang="os-x-digor">wæjug</w>. Trudy Instituta jazykoznanija 1956 VI 450—457; Doxristianskaja religija alan [The Pre-Christian religion of the Alans]. Presentation at XXV meždunarodnyj kongress vostokovedov [25th World Congress of Oriental Scholars], Moscow, 1960, pp. 5–7; 111–115. — Dumézil. Noms mythiques indo-iraniens dans le folklore des osses. 1956, pp. 349– 352; 1959, p. 171; Mythe et épopée. Paris, 1968, p. 63, fn. 1. — 131. — 1982 II 23—24.